1918-1964 годы, Оренбург, Россия — Кульджа, КНР

О Табынской иконе Божьей матери сложено столько легенд, что теперь трудно понять, где среди них правда, а где вымысел.

Казачья заступницаЕсли хотите узнать историю её обретения, поезжайте в башкирский Красноусольск. Там теперь проходят туристические маршруты, и православным паломникам показывают достоверно точное место, где когда-то росла берёзка. Под этой самой берёзкой проходивший мимо монах якобы и нашёл странную чёрную доску, в которой увидел икону.

И о том, как в эту икону, где с великим трудом угадывался лик Богородицы, верили и не верили разные люди. Как двое молодых башкир из-за своих богоборческих суждений попытались расколоть её на части, но топор сорвался, а парни в тот же момент ослепли. И долго ползали по поляне, прося у «русского бога» прощения, обещая принять эту веру, только чтоб зрение вернулось. И действительно зрение к ним вернулось. Вследствие чего один из них, уверовавший башкирский юноша, окрестился и остался при иконе, дабы охранять её от таких же неразумных, каким был сам.

И прожил он около ста лет, почти до конца девятнадцатого века, постоянно сопровождая икону в крёстном ходе, проходившем очень часто. Едва ли не по полгода Табынскую носили на руках по всей территории громадной Оренбургской губернии и Башкирскому наместничеству, везде, где проживали казаки Оренбургского казачьего войска. Ведь именно эта икона считалась покровительницей и заступницей оренбургских казаков.

Согласно другой легенде, именно так, во время одного из крёстных ходов икона оказалась в руках у казаков атамана Дутова. То ли в конце зимы, то ли в начале весны 1918 года из Башкирии в Оренбург направлялся большой крёстный ход, имевший целью примирить русских с русскими, не допустить братоубийственной войны. Однако сам Оренбург к тому времени уже был занят красными отрядами, а «революционный порядок» в нём наводил Самуил Цвиллинг. Разве могли красные атеисты допустить такую идеологическую диверсию, как крёстный ход? Конный разъезд красной разведки встретил процессию. Выстрелами в воздух разогнал молящихся, снял золотые и серебряные оклады с икон, а сами «доски» втоптал в грязь.

Православные кинулись в ближайшую станицу, откуда налетел казачий отряд, отбивший иконы у красных. Но и те-то, похоже, не сопротивлялись, а просто быстро смылись, прихватив «на память» драгоценные металлы. Казаки с великими почестями забрали себе икону, а потом как-то вдруг стали выигрывать сражения у красных. И летом, когда в Оренбурге установилась казачья автономия под руководством атамана Дутова, Табынская уже была в одном из храмов города.

При эвакуации из Оренбурга казачьих частей в январе 1919 года икону, разумеется, вывезли. И вплоть до перехода через китайскую границу она находилась в ставке Дутова. Отвечал за Табынскую Кузьма Фокин, тридцатилетний оренбургский казак. Вероятно, перемещалась икона вместе с обозом, так как весила немало. Но всё-таки время от времени эту реликвию несли впереди всего войска, свято веря, что вместе с ней приходит если не победа, то хотя бы надежда. Так, по всей вероятности было во время тяжелейшего зимнего перехода из-под Омска степями в Семиречье. В том «ледовом походе» многие казаки погибли, замёрзнув в казахских степях. Но, как оказалось, это ещё не было пределом. Самые тяжкие испытания ожидали оренбуржцев при переходе китайской границы.

Из Семиречья в Суйдун казаки шли через хребет Боро-Хоро. На высоте не хватало воздуха, мела метель. От сильного встречного ветра люди падали и не могли подняться. А главное, не было видно дороги. Кузьма Фокин, по рассказам его сына Андрея Кузьмича, нёс икону на себе. Было невыносимо тяжело. Но ещё тяжелее было осознание того, что если он не выдержит пути и замёрзнет, то ни его, ни икону больше никто не найдёт. А потому Кузьма принял решение спрятать реликвию. На одном из привалов, никому ничего не сказав, он укрыл Табынскую в пещерке, завалил её камнями и сверху уложил каменную метку в форме креста. А потом пошёл дальше со всеми вместе, но уже налегке.

Отряд, кажется, двигался быстрее и легче, и Фокин уже прикидывал, как вернётся сюда с верными людьми на лошадях, как вывезет икону на равнину. Вот только надо там в незнакомом чужом краю место приготовить… Метель усиливалась, отряд почти вслепую шёл то вправо, то влево, но горы так и не кончались. Наконец, на заснеженной поляне был объявлен привал. Отошёл Кузьма от своих в сторонку и на груде камней увидел крест, выложенный им в начале дня. Значит, его товарищи целый день плутали в незнакомой горной местности и вернулись обратно в то место, где он втихую спрятал свою икону! Отвалил казак камни, вынул Табынскую и пошёл с нею на руках впереди отряда. Куда? А куда Бог выведет. Беспрекословно шли за ним товарищи.

Сгущались сумерки. Надежды на спасение уже не было. И почему утихла метель, никто понять не мог. И дорога почему-то пошла вниз. И, наконец, в ночной темноте увидели казаки огоньки освещённых окошек маленького селения. Огоньки, обещавшие кров, тепло, еду. Так и вышли они на равнину, неся на руках впереди отряда Табынскую икону Божьей матери.