ПЛАТОК ОТ ЕКАТЕРИНЫ, ИЛИ БЫЛИНКА О ТОМ, КАК С ОРЕНБУРГСКИМ ИЗДЕЛИЕМ МОЖНО СВОЁ БУДУЩЕЕ СЧАСТЬЕ НАЛАДИТЬ

Александр Филатов пос. Тоцкое

Жили-были две подружки, не разлей вода. Катька и Анфиска. Куда одна, туда непременно и другая, как иголка и нитка. Только кто из них иголка, а кто нитка — не разберешь. Обе отчаянные, заводилы, в друзьях-сотоварищах только озорные пацаны…
И всё девчонки умели — по хозяйству, там, во саду ли, в огороде, шитьё какое справит, вкуснятину домашнюю приготовить — запросто! И то Катька в деле впереди, то Анфиска… Да чего там, лошадь могли в телегу запрячь, на коне верхами по улице форсануть — и это им семечки! Одно слово — сугубо станичные девчушки, боевые, природные… Такая замуж за кого пойдет — осчастливит. И красотой, и добротой, и нравом, и умением, и разумением.
Только не думали пока девчонки об этом, о замужестве, казаковали всё лето наравне со сверстниками, будто оно последнее в их сумасбродной юности…
До поры до времени казаковали. Пришла в станицу червонная осень — с плодами, подарками и неясной печалью. Может, оттого, что зима скоро, холода… Катька с Анфиской что-то реже встречаться стали. Катька рукоделием вместе с бабушкой занялась, платок превосходный удумала связать. А Анфиска сильно о судьбе будущей задумалась: что там впереди? Потянуло её из родимой станицы в какую-то неведомую даль, да и то — за пределы станицы не выезжала. А что там, за её пределами? Может, счастье стоит-дожидается?
Уж и снег первый выпал. Об эту пору объявился в станице парень молодой, видный, но не казак — агроном простой. Квартиру снял, работать стал, сказал, что от красот здешних не уедет, что сразу к этим местам душою прилепился… Да и отличился тут же: у соседей дом без присмотра загорелся, так он всех четырех ребятишек и вытащил в сугроб, спас, значит. Задирали местные ребята агронома, а после случая с пожаром зауважали, с казачками молодыми общаться позволили.
И встретились как-то все в одном месте — агроном Григорий, Катька да Анфиска. В станичном клубе. Концерт был самодеятельности, а потом — танцы-обниманцы… И затяжное гулянье на улице под ясной луной.
Ну, хорошее да красивое завсегда друг к дружке тянутся… Так и стояли они у колодца втроём — Григорий, Анфиска да Катька, болтали ни о чём, посмеивались и при обманном лунном свете друг на друга поглядывали.
Анфиске Григорий безоговорочно понравился. Любо! Катька о своих чувствах умолчала. А Григорий то одну до крыльца проводит, то другую начинает провожать… Запутался парень в конец! И Анфиска нравится, и Катька… Делать-то что?
Только со временем Катька что-то из поля зрения агронома выпадать начала, Анфиска же наоборот — то в конторе встретится, то по дороге к почтовому ящику, то на узенькой тропочке в магазин. Там слово, там словцо, там половинка. И вот уж Анфиска и наряды поехала с матерью в город покупать, на всякий случай, да и новогодье на носу… Всё в руку, всё к месту!
И вот уж бал новогодний в большом зале местного клуба… Встретились Григорий и Анфиса, а Катьки-то и нет пока. Но Анфиска — центр внимания всей предпраздничной станицы: по-городскому разодета-разряжена и сверху, и снизу, и косу срезала — стоит с причесоном в короткой юбчонке с голым пупом, ну вылитая модель из блестящего журнала, а чем мы хуже? Чувствует Анфиска, что всем вокруг по нраву, вот и отвлекается на всякого входящего встречного-поперечного: кому привет, кому здрасте, кому ничего… И вдруг в двери показалась Катька-Екатерина!
Высокая, стройная, в серебристом платье старинного покроя, брови, волосы — чёрные с блеском, как смоль, а на голове, плечах — платок белоснежный, невыразимо чистый, широкий, новенький, узорами да звёздочками сверкающий — наше, оренбургское изделие. Да чего там! Сама она и связала его от самой сердцевины и до последней петельки-затяжки на кайме. Всё-всё сама сделала, конечно, под приглядом бабушки Василихи. Но узорочье полностью сама выдумала: с морозных стёкол в доме срисовывала, а чтоб на иные непохоже, да и родовые знаки в платке оставила…
Застыл Григорий, аки снеговик в клубном дворе. Глаза широко раскрыты, и то ли дышит, то ли нет… А Анфиска побледнела, но спросила Екатерину:
— Сама, что ль, сварганила?
— А то! Сама, конечно. Василиха меня теперь в мастера произвела — сдала ей экзамены.
— Так вот ты где пропадала…
— Да уж! Очень-то хотелось Новый год в обнове встретить… да и Григорию перчаточки подарить, а тебе, подруга, палантинчик…
И тут Григорий понял, что без Екатерины ему не жить.
И тут Анфиска поняла, что подруга выиграла у неё самое главное и окончательное — жениха хорошего.
И тут Екатерина поняла, что не зря она рукоделье да вязанье освоила — для счастливой жизни с Григорием пригодится.

ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ АТАМАНА ДУТОВА

В издательстве «Димур» вышла в свет книга оренбургского журналиста Константина Артемьева «Последний приют атамана Дутова».
В основу положены приключения автора в китайском округе Синьцзян во время поисков могилы атамана Дутова, история его потомков, легенды о гибели прославленного атамана и утрате Табынской иконы Божией Матери, а также многое другое. Написанная в форме захватывающего путевого дневника, книга предназначена для широкого круга читателей.
Издание книги стало возможно благодаря поддержке «Славянского базара «Казачий» (директор Юрий Бельков), Оренбургской теплогенерирующей компании (генеральный директор Александр Влазнев), Банку «Оренбург» (председатель Правления Юрий Самойлов), строительной компании ООО «Ремотделка» (директор Александр Чекалин), фирме «ЛС» (руководитель Александр Быченко)

О. ДУНАЕВ

КАЗАКАМ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ

Говорил на уроках историк
Об аспектах Второй Мировой,
Называя войною моторов,
Самолетов и танков войной.

Но в конце своих лекций добавил
О заслугах в боях казаков,
Что конями фашистов топтали
И клинками крошили врагов.

Кто-то скажет: что конь против танка?
Шашкой пушечный ствол не срубить!
Но лихая казачья атака
Помогала высоты отбить.

Из засады ударом по флангам
С нашим русским задорным «УРА»
Отсекали пехоту от танков,
Нарушая все планы врага.

И бежали фашистские гады,
Ослепленные блеском клинков,
В страхе бросив свои автоматы,
От атаки лихих казаков.

Все ж немногих из них пуля минула,
Много пало их в тяжком бою.
Но прошли казаки по Берлину
С песней русскою в конном строю!

МОЛОДОЙ КАЗАЧОК

Жил в станице нашей юный казачок,
Был хорош собою, ладен да высок.
И, как воин, на счету хорошем был,-
Лучше всех он на скаку лозу рубил.

Лишь богатства ему не было дано,
Да отец его погиб давным-давно.
С старой матерью он в бедной хате жил,
И девчоночку-красавицу любил.

А отец ее, зажиточный казак,
Пареньку однажды слово молвил так:
«Чтобы отдал за тебя я дочь свою,
Злата-серебра добудь себе в бою!»

И отправился наш казачок в поход,
И гулял он где-то с сотней целый год.
А вернулись — мало их наперечет.
В том числе погиб и юный казачок.

Жил в станице нашей юный казачок,
Был хорош собою, ладен да высок.
А судьба его совсем была горька.
Но мы помним молодого казачка.

СТАРЫЙ КАЗАК

Гарцевали казаки в праздник на майдане.
Посмотреть парад пришли станичники-селяне.
Среди них был древний дед Ермолай Макаров,
Ему было за сто лет, но крепкий, хоть и старый.

На груди горят кресты, новая фуражка,
Белоснежные усы, в ножнах казачья шашка.
Взгляд открытый и прямой, ладная осанка —
Видно, был он молодой отчаянный рубака.

Только кончился парад — деда обступили
Молодые казачки и пацаны малые:
Покажи, дедуля, нам, как ты машешь шашкой,
Поучи своим азам — ну разве тебе жалко?

Побурчал для виду дед — сам доволен очень:
Покажу вам свой секрет, учитесь днем и ночью.
Бросил в сторону клюку, вырвал лихо шашку —
Будто приказал клинку летать вокруг вразмашку.

И исчезла шашка вдруг — стали взмахи чаще,
Вместо шашки — будто круг, на солнышке блестящий.
Щепки, яблоки, цветки казачки кидали:
Порубил все на куски — только и видали.

Дед устроил мастер-класс — рты поразевали:
Удивил дедуля нас! — станичники сказали.
На завалинку присев, взглядом всех окинув,
Отдыхал уставший дед, чарку опрокинув.

НАД УРАЛОМ

Над Уралом, над степями
Из-за гор да солнце ясное встает.
Молодой казак зелеными лугами
В поводу коня вдоль берега ведет.

Ой, ты конь мой, друг мой милый,
Ты один мне верен на все времена.
А казачка молодая, что любила —
Так теперь вот атаманова жена.

Возьму шашку, возьму пику
И в поход военный надолго пойду
Бить врага в краях, далеких от Яика.
Али славу, аль погибель там найду.

Воевал в краях далеких.
А вернулся — на груди его горят
Заработанные им в боях нелегких,
В тяжких схватках три Георгия подряд.

Шел зелеными лугами,
Шрам багровый на обветренном челе.
А за ним шел конь с богатыми дарами,
С молодою басурманкою в седле.

Тут казачка подбежала:
Я давно вдова, и ты меня прости.
Засылай сватов, и все начнем сначала.
А невольницу свою ты отпусти.

Ей казак ответил прямо:
Никакая не невольница она.
Залечила мне она кровавы раны,
Перед богом мне она теперь жена.

Над Уралом, над степями
Из-за гор да солнце ясное встает.
Сдалека казак зелеными лугами
Молоду жену домой к себе везет.